нестабильный
С кухни тянет приятным ароматом. Доктор Лектер готовит - я пришел раньше, и ему пришлось попросить меня подождать.
Почему-то сидеть на самой кухне я не захотел.
Неделей ранее у меня была схватка с крысой.
Когда я вбежал в пристройку у дома с сачком, чтобы поймать ее, страха не было. Я начисто забыл, на что способна крыса, если ее жизни угрожает опасность.
Забыл, что она может броситься на меня и укусить. И последствия укуса могут быть совсем не смешными.
Доктор щурится, закидывая ногу на ногу, расслабляясь в кресле. С точно отмеренной дозой интереса в голосе, он произносит:
- Вы не убили ее, Уилл.
Он не спрашивает, а утверждает. Лишний раз доказывает, как хорошо знает меня, как глубоко он проник в мой разум.
Мне почти смешно - и отчего-то стыдно, будто я должен был расправиться с несчастным зверьком самым кровожадным и мучительным способом.
- Не убил. Она не бросилась на меня, - я качаю головой, пряча взгляд. - Она убегала, и, когда я замотал ее в сачок, затихла. Очень испугалась.Я выпустил ее поодаль от дома...
- Вы сожалеете, что не убили ее? - Глаза Ганнибала смотрят в душу, читают меня. Он морщится, понимая, что неверно сформулировал вопрос и исправляется: - Вы сожалеете, что она не напала на вас?
Вот оно.
Он снова верно все понял.
И я медленно киваю, соглашаясь.
- Я...хотел, чтобы она напала на меня.
Я почти шепчу. Лектер удовлетворенно кивает.
- Вам нужен был повод, чтобы убить. Нападение - и вы превысили бы необходимую самооборону, прикрывшись ей перед самим собой, перед своей совестью. Не смогли бы удержаться. Скажите, что вы ощущали, когда она была в ваших руках? Когда вы несли ее прочь от дома?
- ...Власть.
- Вы были почти Богом, Уилл. В ваших руках была жизнь, и лишь вы вольны были решить, сохранить ее или отнять. О, Богу это нравится. А вам?
- Я не Бог, доктор Лектер. А крыса - всего лишь крыса.
Но в глубине души я понимаю, что лгу.
И говорим мы совсем не о крысе.
Почему-то сидеть на самой кухне я не захотел.
Неделей ранее у меня была схватка с крысой.
Когда я вбежал в пристройку у дома с сачком, чтобы поймать ее, страха не было. Я начисто забыл, на что способна крыса, если ее жизни угрожает опасность.
Забыл, что она может броситься на меня и укусить. И последствия укуса могут быть совсем не смешными.
Доктор щурится, закидывая ногу на ногу, расслабляясь в кресле. С точно отмеренной дозой интереса в голосе, он произносит:
- Вы не убили ее, Уилл.
Он не спрашивает, а утверждает. Лишний раз доказывает, как хорошо знает меня, как глубоко он проник в мой разум.
Мне почти смешно - и отчего-то стыдно, будто я должен был расправиться с несчастным зверьком самым кровожадным и мучительным способом.
- Не убил. Она не бросилась на меня, - я качаю головой, пряча взгляд. - Она убегала, и, когда я замотал ее в сачок, затихла. Очень испугалась.Я выпустил ее поодаль от дома...
- Вы сожалеете, что не убили ее? - Глаза Ганнибала смотрят в душу, читают меня. Он морщится, понимая, что неверно сформулировал вопрос и исправляется: - Вы сожалеете, что она не напала на вас?
Вот оно.
Он снова верно все понял.
И я медленно киваю, соглашаясь.
- Я...хотел, чтобы она напала на меня.
Я почти шепчу. Лектер удовлетворенно кивает.
- Вам нужен был повод, чтобы убить. Нападение - и вы превысили бы необходимую самооборону, прикрывшись ей перед самим собой, перед своей совестью. Не смогли бы удержаться. Скажите, что вы ощущали, когда она была в ваших руках? Когда вы несли ее прочь от дома?
- ...Власть.
- Вы были почти Богом, Уилл. В ваших руках была жизнь, и лишь вы вольны были решить, сохранить ее или отнять. О, Богу это нравится. А вам?
- Я не Бог, доктор Лектер. А крыса - всего лишь крыса.
Но в глубине души я понимаю, что лгу.
И говорим мы совсем не о крысе.